Бысько М. В., Чернышов А. В. | Bysko Maxim V., Chernyshov Alexander V.

В нынешнем веке цифровое творчество, в широком смысле этого слова, является самостоятельным видом деятельности многих художников. Поэты, в принципе не прибегая к бумаге, пишут стихи на компьютере и выкладывают их напрямую в цифровые сети, композиторы и аранжировщики создают в виртуальных студиях цифровые треки и размещают их на аудиохостингах, режиссёры снимают цифровое видео, порой вообще не обращаясь к физическим предметам, как это происходит в 3D-анимации, и транслируют свои фильмы потоковым способом. Даже живописцы сегодня рисуют свои картины сразу в цифровом формате... Но и реальные объекты искусства прошлого сегодня получают вторую жизнь, их модифицируют компьютерными средствами и приглашают взглянуть на них под новым углом.

К примеру, в 2000-2010-е годы стал модным такой формат, когда картины художников оцифровывают, раскладывают на элементы, анимируют и "двигают" их в пространстве с помощью видеопроекторов, при этом сопровождая это движение музыкальными звучностями. Это так называемые цифровые иммерсивные выставки, которые уже широко представлены в Европе, в том числе России. Музейное пространство снабжают системами видеопроекторов (нередко их более 100) и системой звуковых колонок (нередко их более 30). Картины оживают, заполняя экраны, высокие стены, полы, условно захватывая даже акустические параметры. Например, французская компания Culturespaces для этих целей использует звуковую систему Nexo, а потолки помещений обрабатывает сжатой шерстью. Музей как бы оживает в этом музыкальном кино-на-картины, зритель которого оказывается внутри цифрового живописно-аудиального полотна. Можно сказать, что это иммерсивная кинематография, в которой важным становится не сюжет, а эффект погружения в виртуальное пространство оцифрованной картины или серии картин.

Композитор Лука Лонгобарди рассказал нашему журналу, что на каждом шоу их команда работает не менее 12 месяцев. Они стараются подчеркнуть свою интерпретацию конкретного художника и его работ. Это иная точка зрения и наблюдения за изобразительным искусством, это способ "покопаться" в мелких деталях, "перенасытиться" ими.

Когда я думаю об отношениях между аудиовизуальным и аудиторией, я вижу движение по треугольнику: от большого экрана, такого как в кинотеатрах (это нижний угол треугольника), через телевидение (серединный уровень) — до дисплеев наших смартфонов (верх треугольника). Это движение заставило нас изменить зрительские взаимоотношения: от большой группы, сидящей вместе во время просмотра фильма, — до нахождения наедине со своим смартфоном. А эксперименты с иммерсией снова меняют эти отношения, помещая зрителей в образы, заставляют их снова жить хоровым опытом, чувствовать себя частью конкретного сообщества.

Музыка для иммерсивных проектов очень важна. Часто она компилируется, вместе с режиссёрами музыкальный оформитель подбирает необходимый репертуар уже на стадии раскадровки. Лука Лонгобарди после этого выбора начинает изучать партитуры выбранных произведений для того, чтобы иметь возможность их обоснованного редактирования, оставаясь в рамках основной идеи оригинала, далее он подбирает подходящие звукозаписи (винил, компакт-диск, цифровая запись или трансляция) в подходящем исполнении. После того, как музыка готова, Массимилиано Сиккарди, художник анимации, начинает работать над движущимися изображениями. Конечно, в определённых точках раскадровки требуется оригинальная музыка, которая пишется под уже сделанную анимацию. По словам Лонгобарди, в шоу, посвящённом Ван Гогу, на изображениях "Звёздной ночи", был задуман эффект, когда каждый зритель смог как бы раствориться. Для сцены был намечен Фортепианный концерт № 21 Моцарта (вторая часть), но музыкальный размер оригинальной композиции (12/8) не соответствовал идее "стазиса" (неподвижности). Поэтому он переаранжировал тему в современном классическом стиле, сделав мажорный аккорд своего рода педалью, которая позволяет каждому "потеряться" во времени.

Хронометраж каждого саундтрека жёстко привязан к элементам видео, при этом итальянский композитор стремится к тому, чтобы всё звучание проходило на одном дыхании, как одна непрерывная 30-минутная композиция. Для Луки Лонгобарди важна тональная связь между номерами, так как он старается не использовать монтажные приёмы фейдинга или кроссфейдинга, а дописывать новые коды или вступления для их соединения. В этом состоит его идея музыкальной режиссуры. Всю свою работу он делает в домашней студии в Риме, использует цифровое и аналоговое оборудование, библиотеки звуков и живые инструменты, в том числе пианино Scholze 1985 года. К каждому саундтреку применяется обработка, подходящая акустическому пространству того или иного помещения: для этих целей Лука создал соответствующий плагин. А уже настройка на месте со звукорежиссёром занимает у него примерно 5 дней.

Конечно, пока не всё гладко, особенно в звуке, для которого не хватает профессионального подхода. Часто пространственность звука отсутствует, а перегруженные басы компилированной звукозаписи симфонической музыки, поступающей из колонок (при этом никак не адаптированной для мероприятия), мешают погрузиться в мир картин, мультимедийно развёрнутых в пространстве зала. Быть может, саундтреку где-то не хватает продуманнного монтажа, обработанной электронной звучности и шумов, а от закадровой речи Владимира Зайцева, начитанной с явными интонационными, стилистическими и грамматическими ошибками, остаётся неприятный осадок (например, в выставке под названием "Ван Гог. Письма к Тео"). Жалко, что информации о создателях иммерсивных шоу, проходящих в ЦЦИ, нигде не указано... Но очень надеемся, что со временем российские иммерсивные музыкальные выставки цифровых картин поднимутся на достойный художественный уровень во всех отношениях.

25.03.2019