Бысько М. В. | Bysko Maxim V.

Последние годы мы только и слышим отовсюду: цифровая экономика, цифровизация, переход на "цифру". О том, как это прекрасно и сколько на это истрачено средств (естественно, чтобы потом исключительно экономить, экономить и экономить), нам рассказывают СМИ, бойко рапортуют чиновники разного уровня. Вот уже, вроде, заработала система межведомственного взаимодействия между госучреждениями, которая позволяет мгновенно, без бумажной волокиты, обмениваться документами, не привлекая к этому элементарному процессу почту, курьерские службы и прочие "анахронизмы" советского прошлого. Однако на деле всё не так уж и радужно, и далеко не всякий документ может быть принят в цифровом виде без предоставления его заверенной должным образом бумажной копии, которую надо ещё постараться заполучить после часов и дней бессмысленного хождения между многочисленными, совсем не цифровыми инстанциями. И всё так же сотни тысяч изнурённых, хмурых людей каждое утро едут в битком набитом транспорте к своим рабочим местам только лишь для того, чтобы сесть за компьютер, а вечером проделать обратный путь.

Но времена стремительно меняются, и вот уже из-за границы всё чаще слышатся новости о "тамошних" цифровых успехах практически на всех направлениях экономики и культуры. Такая информация в сравнении с нашей реальной ситуацией, что и говорить, вызывает "изжогу" у ответственных товарищей. И тогда мы вдруг видим неожиданный "прорыв" в виде очередной переделки известного портала или полного ребрендинга сайтов министерств и ведомств, который, правда, часто сводится к перенесению кнопки "Войти" или "Отправить" из левого нижнего в правый верхний угол и наоборот, а также к перекрашиванию фона и смене шрифта меню. А ведь цифровая экономика — это не только крикливые отчёты о средствах, вложенных в ту или иную отрасль, это, прежде всего, — конкретные действия, реальные изменения, ведущие к совершенно новому восприятию, меняющие форматы доступа и обратной связи, упрощающие, в конечном итоге, наше повседневное существование.

Можно было бы долго рассуждать и спорить на эту благодарную тему, но жизнь сама заставила экстренно проверить отчётность на практике: в мире появился новый коронавирус. Не будучи специалистами в медицине, не будем говорить о его опасности или неопасности. Предлагаем посмотреть на проблему под другим углом, на вынужденные карантинные меры, которые принимаются различными странами (и нашей, в том числе) для предотвращения его распространения. Среди них: закрытие мест общего пользования, прекращение личного приёма чиновниками всех уровней и переход сотрудников на удалённую работу. Вот так неожиданно пандемия устроила тотальную проверку цифровой экономике всего мира. Это то самое время, когда появилась насущная необходимость в наработках, которые внедрялись (или должны были внедряться) последние несколько лет. Своеобразный экзамен без права пересдачи, когда отвечаешь только за то, что успел предпринять, а не за то, о чём взахлёб беспредметно рассказывал в многочисленных интервью и выступлениях.

Если с экономикой в этой ситуации всё более-менее понятно (удалёнка и электронный документооборот), то как быть с культурой? С театрами, музеями, выставками, концертными площадками? Зритель со слушателем остались дома, они не тратят уйму времени на дорогу и бесполезное сидение в офисе, и теперь имеют уникальную возможность приобщиться к прекрасному. Правда, — дистанционно. Для наших зарубежных коллег такой поворот оказался вполне ожидаемым. Им уже давно было ясно, что будущее за интернет-трансляциями культурных мероприятий, поэтому внедрение "новшества" шло постепенно, оттачивалось мастерство персонала, искались формы подачи. Справедливости ради следует отметить, что и в России некоторое внимание прямым сетевым трансляциям уделяется (взять хотя бы медиавещание Мариинского театра или Всероссийский виртуальный концертный зал Московской филармонии), и об этих опытах неоднократно писал Электронный научный журнал "Медиамузыка". То есть пандемия фактически не изменила форму (жанр трансляции им же и остался), зато существенно заставила изменить содержание — транслировать теперь приходится исключительно артистов, играющих в абсолютно пустом зале.

В соцсетях сейчас очень активно обсуждается вопрос о месте таких трансляций в нашей культуре, когда музыканты во фраках — на сцене, а публика находится дома. Некоторые даже предлагают музыкантам относиться к этому, как к вынужденной мере, как к "концертам на фронте". С этим категорически нельзя согласиться. Музыкальная интернет-трансляция — это крайне востребованный современный медиажанр со своими особенностями и предпосылками, и этот жанр отнюдь не заменяет живые выступления, он — другой. Это похоже на то, как если бы мы сказали, что балет вынужденно заменяет оперу, потому что там некому петь. Пандемия коронавируса лишь временно выдвинула интернет-трансляцию на первый план, обнажив все её достоинства и недостатки, притянув к ней всё внимание, заставив смотреть и обсуждать. Возможно, что такой шанс даётся лишь раз, но вот воспользуется ли им музыкальная индустрия — большой вопрос.

Такие существенные детали, как пустые кресла и отсутствие аплодисментов, вносят достаточно серьёзные коррективы и вызывают массу технических и творческих проблем у организаторов этих трансляций, а также психологический ступор у музыкантов. Так, непонятно, что показывать, если нет реакции зрителей, как себя вести артистам на сцене, что делать с антрактом и нужен ли он вообще, надо ли ведущему выходить к микрофону и пр. Старейший медиажанр ныне подвергается тщательному и скрупулёзному пересмотру, в каждой конкретной ситуации ищутся свои подходы и решения, чтобы на выходе получить достойный художественный результат, который достигается, в том числе,определёнными методами съёмки, монтажа, комментариями, особой культурой поведения перед камерами и т. д.

Одной из первых "вирусных" трансляций стала опера "Кармен" из берлинской Штаатсоперы, осуществлённая 12 марта 2020 года силами немецкой радиостанции rbbKultur (подробнее об этом в рецензии Медиамузыкального блога). Многие культурные площадки мира мгновенно перешли в онлайн-пространство. За ними подтянулась и Москва: 20 марта состоялась первая трансляция "Домашний сезон" из Концертного зала им. П. И. Чайковского, а 21 марта — "Московская консерватория — онлайн" из Большого зала. Таким образом, невольно приходится сравнивать эти события, произошедшие, практически, друг за другом. И почему-то ни для кого не стало откровением, что первое из них — явление. Судите сами.

Начнём с того, что немецкая трансляция показала нам продукт высочайшего профессионального уровня. Чёткая слаженность в работе ведущих, артистов, операторов и главное, телережиссёра здесь соединилась с многолетним опытом, накопленным за долгие годы существования традиционного радиовещания и телевидения (сложность данного медиа-опуса заключалась в том, что трансляция шла параллельно для слушателей радио rbbKultur и для интернет-зрителей). Надо было не только всё вовремя показывать на экране, но и озвучивать титры для тех, кто сидел у радиоприёмников, надо было заполнять паузы в перерывах этой огромной трёх с половиной часовой оперы, ювелирно синхронизировать подводки с действиями музыкантов. Силами творческой группы вынужденная коронавирусная трансляция "Кармен" превратилась в значимое культурное событие, которое однозначно войдёт в историю и в учебники для молодых медиаспециалистов.

20 марта 2020 года Московская филармония открыла проект "Домашний сезон". И это событие, конечно, мы тоже не смогли пропустить. Сразу насторожило появление на сцене "незаменимого" Ярослава Тимофеева в роли ведущего, потому что его слабоинтеллектуальный конферанс неизменно навевает тоску и всегда портит впечатление перед любым концертом. Предчувствие не обмануло и в этот раз — вступление несколько затянулось. Шесть с половиной минут банальных истин про значение слов "филармония" и "аплодисменты", озвученных упавшим, буквально трагическим голосом (эпидемия же, веселиться не время!), включая такие перлы, как если бы сто или сто двадцать лет назад в России ввели карантин, то из окон почти каждого дома звучали бы именно "Времена года", или Чайковский ласково напоминает нам о том, что жизнь продолжается, о том, что ход времён нельзя остановить, и о том, что у природы нет плохой погоды. При этом ведущий стоял на сцене, обращаясь к креслам (а не к телезрителям), при этом камера неуместно показывала его в профиль.

Формат музыкальной трансляции из пустого зала вполне мог бы обойтись и без ведущего в кадре, достаточно было бы короткой закадровой речи, тем более, что титры на экране появлялись регулярно на русском и английском языках. Но, как говорится, что получилось, то получилось. Как видно, никто особенно по поводу этого события (которое случилось, по словам ведущего, первый раз за 99 лет) не напрягался, потому и нет здесь "изюминки", нет маленького открытия, нет сценария и творческого подхода, нету связи между заунывной речью ведущего и дальнейшей игрой Дениса Мацуева, "мучения" которого мы могли видеть за кулисами во время нескончаемого вступления. Кстати, в перерыве он очень живо и просто сказал несколько слов о необычном формате концерта и о джазовых композициях второй части, а также гармонично завершил концерт коротким конферансом (хотя бы в конце зрители были избавлены от занудного траурного реквиема вездесущего ведущего).

Началось сие действо с видеоролика, записанного заранее. Видеоряд показывал нам ректора А. С. Соколова, стоящего на фоне витража перед входом в зал, а затем перемещающегося, подобно Ираклию Андроникову, по залу, залитому солнечным светом, на фоне голой сцены. Почему бы и нет, в конце концов, такое решение вполне имеет под собой основание: руководитель же не будет сидеть и ждать до вечера. Если бы при этом полностью отсутствовал звук, то никто вообще не обратил бы на ролик особого внимания... Но звук был включён. И поэтому мы услышали и поняли то, что совсем не должны были услышать и понять. Каким-то непостижимым образом мы перенеслись в будущее и на 46 секунде "трансляции" на фоне шума настраивающегося оркестра и кашляющего зала (?) услышали обрывки слов, которые ведущая концерта Самира Латып со священным пафосом произнесёт только… через 16 минут:

…лайн. На сцене камерный ансамбль Солисты Моск…

Далее на 1'18" мы услышали ещё одну весточку из будущего:

…нри Лолашвили Адажио Ностальгия… в первом концерте…

Таким образом, кто-то, занимающий место телережиссёра, недвусмысленно дал нам всем понять, что то, что мы видим, не является прямым эфиром. Вторая весточка прозвучала на до-мажорной прелюдии И. С. Баха (в качестве музыкальной подложки), вкрадчиво вошедшей в повествование на картинке с камеры из правой ложи, показывающей почёсывающегося видеооператора, сидящего в глубине сцены.

"Трансляция" обещала быть, по меньшей мере, нестандартной, а по большей, — даже авангардной, и тут появился приветствующий закадровый голос ректора консерватории, а с ним вместе включилась уже знакомая нам комбинация слов "ведущей из будущего" (здесь, скорее всего, образовалась звуковая задержка из-за неубранного вовремя микшера медиаплеера YouTube). Через 30 секунд таковой какофонии нам, наконец, показали витраж cвятой Цецилии Римской, о котором рассказывал чиновник. Тем временем звуковая вакханалия нарастала, петли задержки множились, наслаиваясь уже друг на друга, превращаясь в какой-то чудовищный психоделический канон, который, казалось, никогда не кончится (голоса ректора и ведущей, музыка Баха, шумы многократно накладывались сами на себя). Но всему "хорошему" приходит конец, и ровно в 6'32" этот ролик наконец-то резко сменился другим, тем самым, в котором менее чем через 10 минут ведущая скажет свои уже до боли знакомые слова.

Сам концерт прошёл не менее нестандартно: планы переключались в случайном порядке, невпопад, нарушая все мыслимые и немыслимые медиамузыкальные законы, музыканты кланялись, стоя к камере спиной, наезды и отъезды камер хаотично сменяли друг друга, руки пианистки Ксении Башмет показывали снизу справа (вот такой "выгодный" ракурс…), а Самира Латып, выходя к микрофону, всякий раз испуганно смотрела вправо же вниз. В конце "прямой трансляции" после резкого отъезда камеры из правой ложи случилась явная заминка, так как музыканты, ведущая и операторы растерялись, не представляя, что же им всем делать дальше. Не растерялся только человек, пытающийся именоваться монтажёром, — он смело вывел меню программы видеомонтажа на экран сначала слева от ведущей, а затем на нервно подёргивающемся кадре с портретами донельзя удивлённых Шуберта с Шуманом.

Вероятно, прочитав это описание, вы скажете, что такого не может быть, что это всё придумки автора, наговаривающего из зависти на уважаемый и достойный проект. Увы. К огромнейшему сожалению, мы вынуждены констатировать подлинность сказанного выше. Кстати, буквально на следующий день все наши худшие предположения подтвердились: видео было удалено с YouTube-канала mosconsv tv (вместе с "плохими" комментариями, конечно), а вместо него появились два новых слегка подмонтированных файла (вступление ректора и сама заранее записанная "прямая трансляция"). Остаётся только гадать, почему в прямом эфире их нельзя было запустить отдельно, и что помешало предварительно отмонтировать второй файл? Почему трансляцией заставили заниматься людей, не имеющих никакой, даже минимальной, квалификации в медиа в целом и в музыкальной телережиссуре в частности? Как можно настолько безответственно относиться к прямому эфиру, пусть даже и сетевому? Почему на консерваторское реноме в мировом масштабе теперь стало так глубоко наплевать? А ведь всё это так называемое волшебство — Телевидение Московской консерватории, кроме всего прочего, ещё и "изрядно стоит", как говорил Сатанеев, герой Валентина Гафта из фильма "Чародеи".

Как тут не вспомнить события, разворачивающиеся в этом же зале в 1958 году, когда ещё совсем молодое Центральное телевидение СССР записало трансляцию концерта первого победителя Международного конкурса имени Чайковского Вана Клиберна. Учитывая то состояние техники (чёрно-белые телекамеры были, мягко говоря, не маленькими, но ни одна из них не попала в кадр), невысокое качество записи, невозможно не обратить внимание на какой-то просто зашкаливающий профессионализм. Здесь видна безупречная работа с телепартитурой, сценарием, планами, методами съёмки, внутрикадровым и межкадровым монтажом "на лету". Эта старая трансляция до сих пор смотрится на едином дыхании!.. И вот прошло 62 года, более полувека долгого пути к позору. Нам нечем гордиться, так как медиаспециалистов теперь не осталось. Совсем. Все проекты делаются на "отвяжись" походя случайными людьми исключительно для показушной отчётности, высокопарных слов и мнимого успеха.

В этом обзоре невольно пришлось сравнивать разные события, и надо сказать, что только немцы в своей работе отталкивались от мирового (в том числе и советского) опыта музыкальных трансляций, создав локальный шедевр. Наши соотечественники, к великому стыду, не смогли (а может, и не захотели) ответственно отнестись к своей миссии, и их "опусы" если и войдут в учебники, то только со знаком минус. И, возможно, будущие поколения студентов продвинутых музыкальных вузов, изучая основы медиамузыки, будут искренне недоумевать, как же можно было так растерять медиакультуру.

22.03.2020